Вовсе нет: это число – выдумка самого композитора, утверждает автор новейшей биографии Сергея Прокофьева, вышедшей в 2009 году в серии "Жизнь замечательных людей". Книгу написал поэт, прозаик и культуролог Игорь Вишневецкий. По его мнению, в жизнеописании Прокофьева много мифов, которые часто творил он сам, в том числе и в своей "Автобиографии".

"Мы официально празднуем один день рождения, в то время как он есть изобретение самого Прокофьева и во всех документах записан другой, на несколько дней позже: 27 апреля, - рассказал Игорь Вишневецкий в интервью "Голосу России". - Зачем Прокофьев это делал? Жизнетворчество! "Автобиография" это продукт собственного прокофьевского творчества. Всякий человек рассказывает о своей жизни по-своему. Но есть жизнь человека, какой она видится ему самому, и есть другая, основанная на стороннем видении. Если говорить о таком гениальном художнике, как Прокофьев, мы вполне имеем право на его биографию, которая будет основываться на документах, фактах".

Одним из застарелых мифов было представление о Сергее Прокофьеве как о человеке, которого всерьез мало что интересовало в жизни – кроме музыки и, добавим, литературного творчества, а также игры в шахматы. Между тем Прокофьев, о чем напоминает Игорь Вишневецкий, прекрасно разбирался в политике. И, что может показаться удивительным, будучи авангардистом, композитором крайне левых взглядов в искусстве, он отнюдь не разделял такие же взгляды в политике.

Стоит, кстати, напомнить, что вскоре после русской революции 1917 года Прокофьев покинул Россию – обосновался сначала в США, затем во Франции и в общей сложности отсутствовал "дома" 18 лет. Правда, наряду с выступлениями в Америке, Японии и особенно широко в Европе он трижды приезжал с гастролями и в СССР. Развеивая представление о том, что авангардизм предполагает политическую левизну, Игорь Вишневецкий приводит следующие доказательства:

"Начать хотя бы с того, какую позицию Прокофьев занимал относительно происходившего в России в 1917 – 1918 годах. Позиция была достаточно четкая: он не принимал происходившего, считал катастрофой космического масштаба. И если это знать, то становится ясным место в творчестве композитора таких сочинений, как кантата "Семеро их". Она - своего рода акт заклинания сил, которые, на взгляд Прокофьева, вышли из-под контроля. Он считал, что исполнение этого произведения может исправить миропорядок. И интересно интервью Прокофьева одной американской газете по его прибытии в США в 1918 году, в котором он прямо говорит, что, чтобы навести порядок в России, нужна хорошая, примерно многотысячная, армия. Он буквально ратует за интервенцию во время Гражданской войны в России. Знание такого текста сразу разрушает многие привычные представления о Прокофьеве и освещает другим светом и причины, по которым он вернулся на родину, и ту музыку, которую он писал, когда вернулся".

Условиями возвращения Сергея Прокофьева в Россию было, с одной стороны, его официальное прощение за интервью зарубежной прессе в период Гражданской войны, а с другой – разумеется, обещание, что подобных высказываний не последует никогда. Прокофьев был уверен, что дома он будет более востребован и даже популярен, и не ошибся.

Каким он был в пору начала своей "новой жизни", вернувшись в Россию в 1936 году, можно представить по воспоминаниям Святослава Рихтера – великого пианиста и исполнителя прокофьевских сочинений. "Как-то в солнечный день я шел по Арбату и увидел необычного человека, - пишет Рихтер. - Он нес в себе вызывающую силу и прошел мимо меня, как явление. В ярких желтых ботинках, клетчатый, с красно-оранжевым галстуком. Я не мог не обернуться ему вслед - это был Прокофьев". В сравнении со своими русскими коллегами Сергей Прокофьев долгое время находился на некоем "особом положении", - рассказывает Игорь Вишневецкий.

"По некоторым сведениям вплоть до 1938 года он продолжал заполнять документы, связанные с жизнью за рубежом, которые давали ему двойной статус. Известно, что Прокофьев сохранял очень крепкие связи с друзьями и коллегами за пределами Советского Союза, и эти связи были бесперебойными практически до 1947 года. Вот когда стало разворачиваться то, что впоследствии получило название "холодной войны", - вот тогда эти связи несколько осложнились. Тем не менее композитор продолжал достаточно регулярно получать вырезки из зарубежных газет и журналов об исполнении своих произведений, сохранял деловую переписку".- сказал Игорь Вишневецкий.

О том, что новая жизнь Сергея Прокофьева – лауреата нескольких Сталинских премий, - была такой уж безоблачной, говорить, конечно, не приходится. Достаточно напомнить разгромное советское "постановление о формализме в искусстве" 1948 года, после которого было наложено вето на многие произведения лучших композиторов, в том числе Шостаковича и Прокофьева – вплоть до его смерти в 1953 году.

До сих пор творчество "хрестоматийного классика" Сергея Прокофьева скрывает ряд белых пятен. Да, известны и 8 его опер, в том числе величественная "Война и мир" по роману Льва Толстого. И столько же балетов, включая не сходящий со сцен спектакль "Ромео и Джульетта". Исполняются и все семь симфоний, и все девять инструментальных концертов, звучат кантаты и множество камерных сочинений. А все-таки перечисление лакун и того, что еще ждет правильного издания, занимает целые четыре страницы в книге Игоря Вишневецкого! И, как замечает исследователь, "есть еще связанные с Прокофьевым сюжеты, которые не проговорены до конца".

Источник:  "Голос России".